Ямщики [1978 Алмазов Б.А. – Прощайте и здравствуйте, кони!]

На ямах и в ямских слободах

Охотников, отобранных из числа плательщиков. К каким конкретно документам имели доступ кучера, неизвестно. Из XV-XVI веков до нас ничего не дошло. Возможно, для назначения почтальонов был издан специальный указ, как в XVIII веке. Но до сих пор ничего подобного не обнаружено!

Однако, несмотря на то, что нам неизвестны требования к подбору кучеров, согласно древним актам и точно воспроизведенные во всех деталях.

Местные власти присылали специального представителя, когда получали распоряжение о строительстве карьера. Для крупной мельницы бригадиру требовалось ехать из Москвы. Как правило, на эту должность назначали невластных дьяков или детей боярских. Ямы не считались почетными действиями. Тот факт, что князь Иван Петрович, член семьи Пожарских, был выбран строителем яма в Туле в 1601 году, был позором для всего рода Пожарских.

Следующий номер расы был выбран в присутствии его односельчан. В приходской церкви. Будущего кучера подводили к кресту и обязывались “гонять в ряд с прежними кучерами и не пьянствовать в кабаке”, пишет РБК. При выборе приходского священника составлялся “любимый писец”, который мог служить своего рода инструкцией. Его подписывали восемь-десять односельчан избранника. “Человек хороший и семейный, в семье податливый (зажиточный), животом жил” [35]. Кучера обычно выбирали грамотные крестьяне. В наших архивах сохранились документы, составленные кучерами в XVII и XVII вв.

Новый охотник перевозил свою семью и уезжал со всем своим скарбом, погруженным на телеги. Выборный оставлял Яму, если нужно было ехать через Москву на станцию, где должен был проживать кучер, или в другие места в пределах Москвы. Он сдавал список своих односельчан, а также “послужной список”. Ямщику давали команду, и он становился государственным служащим. Ямщик отдавал все свои бумаги старосте своего яма, если его новое место жительства находилось на другом конце Москвы.

Помимо выбора кучеров, застройщик давал охотникам землю.

Ямская земля делилась на две части: 1) ямы для выездного двора и деревни и 2) пашни, луга и лесные угодья [36].

Письмо отправлялось от почтальонов за почтой между почтальонами под ямской заезжий двор, где останавливались путешественники. В таких крупных городах, как Тверь, Калуга и Ярославль, оно было устроено вдвое чаще. Приезжий двор был административным центром слободы в Москве, Новгороде и Тюмени.

В зависимости от того, сколько было гончих в лагере, кучеров могло быть меньше, чем гончих в лагере.

В XVII веке ямы устраивались по 40, 30 и 20 долей! Большая слобода – в городах первой и третьей категории, вторая – уездная. Другие земельные участки на десять долей также назывались кругляками. На длинных перегонах между большими ямами их использовали для смены лошадей быстрых гонцов. Поперечные ямы на дорогах были обычным явлением. На этих участках жили от двух до пяти охотников. В административном отношении они подчинялись уездным слободам. Ямы имели установленный законом размер. В реальности на дорогах с большим количеством машин он не соблюдался. Ежегодно Ямской приказ рассылал десятки записок в другие учреждения о том, что он увеличил количество паев на таких-то и таких-то ямах “в дополнение к прежним” [36].

В течение многих лет размеры участков ямщиков никак не ограничивались. В конце XVI века существовала норма земли под огороды для больших ямов – 25 десятин для пригородного и 8-10 для меньших, – для дворов охотников отводилось 40 х 25 саженей, в других городах – 38 х 7,5. Но. Как видно из переписных книг ямских дворов 1627-1642 гг. строители часто добавляли земли сверх царского указа Так, в Касимове в 1627 году для дворов ямских охотников было добавлено по 10X6 саженей и 11×10 дюймов соответственно Они добавили каждый по 17X79 саженей. В Муромской слободе для 63 человек ямщиков был найден излишек земли только под дворами в 24,5 десятины[37]. Ямские дьяки получили участки двойного размера. Новгородские дьяки имели особое распределение. Каждый двор и огород занимал более двух десятин.

Размер пахотной земли и земли для кучеров не был точно установлен до середины 17 века. Вместо этого нормы устанавливались на глаз, в первую очередь на основании дружелюбия и мастерства строителей. Количество земли, выделяемой каждому охотнику, было неограниченным. Распределение земельных наделов между охотниками часто сказывалось на материальном благосостоянии местного населения. А это приводило к безостановочным спорам.

Единая система землевладения для всех местных крестьян была установлена в Ямском приказе в 1627 году под руководством тогдашнего главы Яма Д. М. Пожарского. Каждая деревня в Московской, Новгородской и Владимирской областях получала по 10 четвертей земли на пай. Ямы, считавшиеся “неважными”, получали по 5 четвертей и 20 копеек. Ассигнования для дьяков были двойными. Согласно приказу почтмейстера, в XVIII веке они получали дворы и земельные наделы по тому же расчету, что и при учреждении почтовой конторы. Сколько стоит четверть и сколько мало? Качество почвы влияло на ее размер. На плодородных землях размер составлял половину десятины. Площадь четверти иногда увеличивалась до 1,5 десятины для худших земель.

Охотники обычно избегали фермерских угодий и лугов вблизи ямы. В результате земля в округе была предоставлена. Они быстро обсуждали новые земельные наделы или присваивали чужую собственность. В Угличе был такой случай. Угличане получили в собственность посадскую землю, примыкающую к слободе, в 1617 году после того, как охотникам, работавшим на яме и его лугах, были выделены земли в стороне от слободы. Посадские получили свои поместья вместе с землей и скотом только в 1627 году по указу царя. Хотя Д. М. Пожарский пытался объединить ямщиков и слободу, охотники в результате его приказа разошлись и покинули посад [38].

Как правило, ямские слободы делили один участок земли, чтобы не селиться рядом с соседями. В 1586 году правительство уже имело печальный опыт планирования двух слобод в Новгороде. В результате почти два столетия между ямщиками и их соседями возникали конфликты. Даже на двойные прогоны охотники отказывались перевозить грузы своих врагов.

Ямщики получали участки от монастырей довольно часто. В обмен на “пустые” земли правительство либо предоставляло денежные выплаты, либо дарило “пустые земли”. Однако Новоторжская ямская слобода в 1589 году также получила 174 четверти из поместий Воскресенского монастыря. Монастырю ничего не было передано. Кроме того, монастырь заплатил за экспроприированные земли в 1653 году. Монахини настаивали на том, чтобы слобода была основана на их территории, даже сожгли их патентные грамоты “да”. В ответ Ямской приказ утверждал: “Ни у кого ее нет”. Монахини платили больше налогов, чем мать.

Правительство согласилось с необходимостью компенсации за отнятую землю. Кроме того, оно обязало строителей работать “на государеву пользу”, или, другими словами, не обижать ямщиков. Если бывшие землевладельцы или охотники были недовольны после создания слободы, воеводы делали им выговоры. Кучерам грозили крупные штрафы, если они только высказывали свои претензии. Сотрудники Ямского приказа горячо защищали права охотников. Они знали, что любая ложь или даже быстрый гон будут прощены.

Наиболее типичным типом жилья в деревнях, где проживали кучера и их семьи, были отапливаемые хижины. Печи не имели труб, были черными и топились таким же цветом. Свет не проникал в крошечные окна, которые даже в солнечный день были затянуты мутной пеленой. Обстановка в избе была скромной: длинные лавки вдоль стен, большой стол. Зимой семья собиралась вокруг стола, чтобы прясть и мастерить предметы домашнего обихода. Сцена освещалась мерцающей маленькой железной лампочкой. Зимой все семьи спали под потолком на деревянных кроватях.

В хате, как и во всем доме, были коровы, лошади. Кроме них были телеги с узлами или хомутами; был и “гонебный хлам”: велосипедные сумки, деревянные санки. упряжь. Ямной двор был крепостью. Там было много тех, кто бродил по проезжей части! Эти животные оберегали от них и свой товар. В местах, где были сильные сугробы и обильные снегопады, над дворами возводили крышу.

Ямы в 50 и более дворов строились на оживленных дорогах. Броницкий ям у дороги на Новгород. В конце XVI века здесь проживало 68 ямщиков и их семей [39]. В шестнадцатом веке в больших городах стал появляться уникальный вид поселений, называемый ямской слободой. В некоторых слободах можно было встретить до нескольких сотен человек. В Тобольске в 1619 году проживало 250 человек [40].

Путешественник, выезжавший из Москвы через Смоленские ворота Белого города и возвращавшийся в Москву через Арбатские ворота Кремля, оказывался в Дорогомиловской яме. Там, где сейчас проходят тверские улицы и переулки, проходило правое Тверское-Ямское шоссе. Около Дмитровских ворот, в районе современной Селезневской улицы, находилась Иверская ямская слобода. Рядом с ней, вдоль Ярославской дороги, раскинулась Переславская слобода. Ее огороды были разбросаны вдоль современного проспекта Мира до Сретенских ворот. Рогожская ямская слобода прорезала современные улицы Владимира. Одну из улиц в Москве коммунисты назвали именем Ивана Константиновича Дубинина. Коломенская-Ямская теперь называется Ямской. Здесь жили гонцы, которые ездили в Коломну и Рязань. Они стояли до нынешнего Краснохолмского моста. Среди причин создания московских слобод называют Бориса Годунова, который расширил и украсил город Москву не только своим размахом [41], но “и великолепием” [43].

Как и другие московские города, московские ямские слободы имели автономное административное деление. Староста, старшины и другие представители выбирались слобожанами.

В центре общественной жизни слободы находилась съезжая изба, в которой размещались канцелярия и небольшая тюрьма. В слободе бурмистр и его помощники контролировались старостой – дворянином, назначаемым Разрядным правлением. На сходы, которые проводились на братских дворах возле приходской церкви и трапезной в монастыре, иногда собирались члены общины. Здесь выбирали цевальников, выдавая ямщикам “государево жалованье” [42].

Самый существенный вопрос, который усугубляет и порождает бесчисленные жалобы. Количество поездок для каждого кучера определяется старостой слободы и наемным работником. Затем собрание давало на это свое согласие. Распределение работ обнаруживало пропорциональность: у “лучшего” человека из слободки было в два раза больше обязанностей в своем дворе, чем у среднего соседа. На самом деле система налогообложения была не столь объективной, как казалось. Хотя Мирской сход утверждал, что при принятии решений он говорит от имени всех жителей Слободы, в действительности он представлял предпочтения только более обеспеченных членов общины [43].

Каждый слободской приход строил и содержал церковь, где хранились самые важные документы. Церкви обычно посвящались Флору и Лавру, покровителям животных в целом. В церкви принимали присягу чиновники. По праздникам слобожане собирались здесь, а торжественные пиры проходили в церковной трапезной.

Крупные слободы и ямщики построили шалаши для зрителей. Сами цари оставались внутри.

Лошадей определяли по характерным клеймам, которые были у каждой слободы. Иногда оно могло иметь круглую или квадратную форму, но чаще это было просто пятно, точка и так далее. Однако встречались и марки с более замысловатым рисунком. В новгородских приборных книгах конца XVI века описаны некоторые из них. В царской казне было много рисунков: волчья морда с тремя головами (четырехголовая лиса), два крыла ворона и волчье пятно на Бронницком ямбе и заяц и крылатый змей на Зайцевском. На одном из них было написано имя Раисы (“в круге крест” или “А” во дворе”), а на другом – “Ася”, имя кошки-перевертыша.

Ямская гоньба высоко ценилась правительством. В указе от 1556 года Иван IV освободил ямщиков от всех земских повинностей, приказав им “не брать никаких податей с крестьян”. Дмитрий Михайлович Пожарский утвердил это положение в 1619 году и опубликовал соответствующий указ [13].

Ямщики жили лучше, чем тягловое население России. В свободное от скачек время они занимались ремеслами, извозчичьей службой[15] и торговлей. Эти крестьяне, по словам А. Олеария[25], стремились стать наездниками и быть в числе наездников; многие деревни были приписаны к самым большим ямам и слободкам, помимо выполнения обязательных государственных повинностей. Некоторые ямщики, которым не платили прогоны и которые никогда в жизни ни с кем на линии ничего не имели, получали от государства ежегодное пособие. Иногда вместо денег ямщикам присылали сукно, кумач и другие необходимые в хозяйстве вещи. В разных местах штата помощь была разной. Прежде всего, это было связано с интенсивностью ямской гоньбы (самым интенсивным в России был маршрут Москва – Новгород – Псков), состоянием дорог, количеством лошадей и продовольствия для людей. В первой половине XVII века кучерам платили 10-15 рублей, а тем, кто ехал из Новгорода и Пскова, – 25-35 рублей [47]. По тем временам это были большие деньги: Соборный указ царя Алексея Михайловича 1649 года определял, что кучерская лошадь стоила четыре рубля, а курица – восемь рублей (четыре копейки) [48].

Ямщикам платили меньше, например, в Козьмодемьянске – 8 руб. вместо 2 руб.

По мере развития погони за ямсом возникли ремесла, чтобы снабжать всадников всем необходимым. Иногда всадники – мастера-наездники или ремесленники в поселениях – сами делали телеги, сани и кибитки. Они использовались охотниками для приготовления пищи и в качестве столовых [48].

В Ямской слободе все было еще не так хорошо, как можно было ожидать. Гонка была очень сложной. Лагерь был малонаселенным, что ускоряло разгон. Кучер мог полностью положиться на правительство, так как был государственным человеком. Кроме того, отношение правительства к кучерам иногда было хуже, чем отношение помещика к своим крепостным.

Водители карет бежали с соревнований. Для освобождения казачьих станиц часть людей отправилась на Дон. Большинство перебралось в помещичьи имения и пригороды.

Правительство сурово наказывало беглецов. Они также штрафовали землевладельцев, принимавших бывших кучеров. С них взимался штраф в размере 10 рублей. Кроме того, указ от 13 августа 1651 года устанавливал наказание даже для помещиков и дворян – “с тех помещиков или местных людей взыскивать штраф”. [50]. Впоследствии этот указ неоднократно подтверждался.

Кучера из Твери пытались стать посадскими. Власти не оказали особого сопротивления, когда они перешли из ямщиков в посадские. Вдовы кучеров выходили замуж за казаков, ремесленников, предпринимателей. В те годы об этом деле никто не знал. 24 ноября 1673 года внезапно был отдан приказ запереть всех беглецов в Тверской ям и держать их там до конца жизни или пока их не найдут поселенцы. Что делать вдовам? Здесь законодатели приняли очень прямолинейное решение: “О женах кучеров, которые были замужем и имели жительство в разных слободах и дворцовых селах, следует провести расследование, чтобы выяснить, за кого они вышли замуж. Кто будет отвечать за погоню за ямсом, их надо спросить, пока эти люди их ищут. Взамен они будут служить их кучерами и присутствовать при этом. “А которые в Ямскую слободу, и тех они за себя не примут” [51].

Документы, относящиеся к этим актам плача, включаются в одну из граф приказа об увольнении.

Царю нравилось изображать из себя щедрого землевладельца. Особенно когда его добрые дела оказывались напрасными.

Царь всея Руси, Алексей Михайлович, праздновал свободное время. Он был автором “Устава сокольничьего пути”, обожал необыкновенных существ и разводил необыкновенные растения. В село Измайлово, расположенное недалеко от Москвы, были привезены разнообразные деревья и кустарники со всего мира. Царь с нетерпением ожидал прибытия в Москву саженцев тутового дерева из далекого Хорезма.

Но в пути образовалась задержка.

Сокольничий Елисей Батогов привез из Мурома во Владимир дрова, которые он должен был доставить из Владимирского яма в Москву. В тот же день приехал из Астрахани царевич Николай Давидович, внук Таймураза. Лошади были выданы царевичу в доме его священника, для него и других чиновников. Всего было 94 повозки. Грузинский царевич был отправлен в Москву.

Когда Елисей Батогов спросил, где найти подводы для тутовых деревьев, ямской приказчик Степан Назарьев и староста Андрей Мешков ответили ему отрицательно. Батогов немедленно отправился к губернатору Андрею Воронцову-Вельяминову. В своем прошении царю он доложил о том времени и о стрельцах. Он приказал достроить те подводы, которые были заказаны. А лошадей действительно не было, все ушли в разгон. Елисей взял только четыре телеги для себя и своих вещей, а остальные пять отправились в Москву. Тутовые деревья во Владимире он оставил на произвол судьбы.

Батогов пришел в Разрядный приказ и объявил, что “воевода Андрей Воронцов-Вельяминов со товарищи не дал нам метро. А то дерево, которое вы растоптали в Володимире не по моей оплошности и бездарности, а по евоандреевскому умыслу”. Он сказал, что все владимирские кучера теперь у своих хозяев.

Они предоставили царю отчет. В результате его возмущения царь отдал приказ отправить Владимиру письмо.

И пока грамоту писали…

Принятие присяги (рисунок А. Олеария)

9 апреля в Москве будут высажены деревья. Ямщики просят отсрочки на один день. Чтобы наказать ямщиков “жестоким праведником”, в лагерь прибывает Воронцов-Вельяминов со стрельцами и пушечными бойцами. В прошлом существовали такие методы сбора налогов, штрафов и долгов. Пока он не соглашался погасить долг, ответчика избивали. Но оказалось, что отдать телеги некому, так как все кучера уже уехали. В живых остались только писарь, староста и два цейтника. Воевода пришел в ярость. Он велел разыскать уклонившихся кучеров и посадить их в тюрьму вместе с женами и детьми. В длинном письме он укорял Елисеева за лень и сообщал царю, что тот брал взятки у ямщиков, из-за чего они разбежались.

Раньше в России существовала такая должность – гобный староста. Он занимался расследованием уголовных дел, в том числе преступлений против царя. Задержка доставки тутового дерева расценивалась как “воровство”. И вот 13 апреля из Москвы прибыл гонец к владимирскому воеводе Федору Беречинскому и Михаилу Трескину. Разряд просит разобраться в деле, взять с губернатора штраф в 100 рублей, а саженцы немедленно отправить за границу на подводах жителей деревни

Подва” губных старост управляла смертной правдой.

Многие жители деревни, продав свое имущество практически за бесценок, платили по 5 рублей за подводу в день. Кроме того, они купили 104 телеги и столько же дуг.

Чем закончилась эта история?

Саженцы тутового дерева были доставлены в Измайловский сад. Воронцов-Вельяминов, губернатор Вече, был оштрафован на 100 рублей. Ямщики в итоге заплатили немало: за ярмарку весь Владимирский посад заплатил 104 рубля налогов. Деньги, которые посадские люди потребовали за перевозку деревьев, считались ямскими. И они получили свои телеги и пробки обратно [52]. Правда, после усердного правежа у некоторых владимирцев на коже остались шрамы. Однако это уже не имеет значения, потому что все они все равно были порезаны.

Почтовые посыльные доставляли ямщикам неприятности. Ямские старосты жалуются на побои, незаконное изъятие лошадей и другие притеснения. Вот жалоба подьячего Серпуховского яма Анисима Голованова: “А твои, великого государя гонцы бьют и бранят. Сего 160 (1652) году июля в 3 день ездил стрелец Ефрем Сорокин с вашими государевыми грамотами. И я, холоп мой и слуга твой, по твоему приказу тотчас нанял лошадей без всякого промедления. А он, Ефрем, бил меня, холопа твоего, и бранил. И лежал я три дня неподвижно в гробу на своем дворе.

Чтобы восстановить порядок в серпуховском лагере, был издан приказ Разрядного. Всегда должен быть пристав, наблюдающий за территорией, чтобы никто не пострадал от проезжающих “гонцов”. Кроме того, докладывать разряднику, если кто-то из гонцов совершит грабеж и возьмет больше лошадей, чем положено по накладной. Кроме того, король решит, как поступить с каждым, кто нарушит правила быстрых скачек.